Певец Святой Руси и его барышни

«Барышня шла, я подвигался вдали почти шагом. Долго путешествовали мы, и я заметил, что незнакомка догадалась, что всадник едет не сам по себе, а с какою-то целью, и стала за ним наблюдать в дырочку, что была у нее в зонтике…». Так художник Михаил Нестеров, которого называли «певцом святой Руси», вспоминал о первой встрече со своей будущей супругой – Марией Мартыновской. Произошло это летом 1883 года. Эту встречу художник запечатлел на рисунке, который так и назвал: «Первая встреча».

ВЕСЕННИЙ ЦВЕТОК С ТОНКИМ АРОМАТОМ
Их новая встреча произошла только следующим летом. В 1885 году Михаил Нестеров получил долгожданное звание «свободного художника» и в том же году женился на Мартыновской. Это произошло за четыре года до того, как знаменитый меценат Павел Михайлович Третьяков сделал первую покупку работы Нестерова для своей картинной галереи: он приобрел у него «Пустынника». Спустя год – «Видение отроку Варфоломею».
Для Нестерова внимание мецената было не только свидетельством признания, но и условием примирения с отцом. Дело в том, что тот видел в сыне прежде всего продолжателя своего дела, купеческого, однако сын выбрал иную стезю. Тогда отец поставил условие: признает в нем художника только тогда, когда его картину приобретет для своей галереи Павел Третьяков…
Нет сомнения, что добиваться мастерства помогала Михаилу Нестерову его муза – жена Мария. «Красоты в обычном, трафаретном смысле в ней не было. Была лишь неуловимая прелесть, природная оригинальность… и удивительная женственность, так привлекавшая не только отца, но и всех знавших ее. Первый весенний цветок с его тонким ароматом», – вспоминала о матери дочь Нестерова Ольга.
Увы, мать фактически принесла свою жизнь в жертву ради дочери. После родов у нее начались осложнения, и вскоре она умерла. Нестеров был подавлен – это мягко сказано. Облик жены он запечатлел на ее посмертном портрете – в венчальном наряде. А также в акварели «Последнее воскресенье. 1 июня 1886 года»…

ВОСПОМИНАНИЕ О МАШЕ
В своей дочери Ольге Нестеров души не чаял – она была дня него зримым напоминанием о потерянной любви. Правда, поначалу он отвез девочку к своим родителям в Уфу. Те полюбили внучку, но и отец очень скучал по Ольге, и как только она немного подросла, забрал ее к себе.
В Третьяковской галерее хранится письмо Михаила Нестерова к Ольге, написанное печатными буквами. Он просил ее сфотографироваться для портрета и делал примерный набросок. Рядом – подпись: «Можно раскрасить».
А самым известным изображением дочери, пожалуй, стала работа «Портрет О.М. Нестеровой» («Амазонка»). Этот портрет написан в 1906 году, причем между двумя опасными операциями, которые Ольге довелось перенести Ольге. Отец очень боялся потерять дочь – так же, как он когда-то потерял ее мать.
Однажды в детстве она едва не умерла от скарлатины. «Олюшка лежала с головы до ног забинтованная, как Лазарь в гробе. В моей девочке у меня оставалась последняя надежда на счастье, последнее воспоминание о Маше. Чего-чего я не передумал в те дни, недели, месяцы», – вспоминал Нестеров…

«Здравствуй, моя милая Олюшка! – писал Нестеров Ольге в мае 1906 года. – Мне сегодня и вправду стукнуло 44 года, пройдет еще несколько дней, и тебе будет 20. Много воды утекло за эти годы, было кое-что и хорошее, было и нехорошее… без которого не проживешь… Я не могу сказать, как «Демон», – «и прошедшего не жаль», нет, мне его жалко, и как еще жалко! Его и вернуть нельзя, и исправить трудно… Особенно когда начинаешь чувствовать близость старости».
«Дорогая моя Олюшка! – обращался отец к дочери в письме от 1 июня 1906 года. – Сегодня в полдень минуло 20 лет, как не стало нашей Мамы. Я только что приехал из Данилова монастыря, где отслужили панихиду, убрали могилу, вымыли памятник, и передо мной прошли, как живые, памятные страшные дни 1886 года. Ах! Как все это больно было и тяжело… И оба мы с тобой были тогда одинако[во] беспомощны. Помолилась ли ты сегодня о Маме?

Вчера я был в Петровском парке, прошел около церкви, в которой венчали нас, а потом мимо дома в Зыковом переулке, где жила и живет беднота и где жили мы с мамой перед свадьбой. Цел и домишко, цел и чердачок в одно окно, где прожива[л] я.
Все прошло, все миновало!..
Ты выросла, стала тоже «большая», и перед тобой «жизнь». Постарайся устроить ее умнее, лучше, счастливей меня.
Не «мудрствуй», как часто делал я и всегда раскаивался.
Так-то, моя хорошая большуха!»
Ольга продолжила дело отца, стала художником. Особым швом, как золотошвейки XVI века, она вышивала шелком на полотне работы, которые было невозможно отличить от акварели…

«ЖЕНА У ПЛИТЫ, ВАРИТ, ЖАРИТ, ШТОПАЕТ»
После того, как в 1890 году Михаил Нестеров, получив предложение участвовать в росписи Владимирского собора в Киеве, переехал туда жить, он сблизился с семьей профессора Адриана Викторовича Прахова. Историк искусства, знаток русской старины, тот был председателем комиссии по постройке Владимирского собора.
Его дочь Елена Адриановна, или просто Лёля, стала близким другом Нестерова. Он даже выбрал ее в качестве модели для образа святой Варвары в соборе. Портретное сходство оказалось настолько очевидным, что в упрек художнику прозвучало: «Не могу же я молиться на Лёлю Прахову!». Нестерову пришлось даже изменить позу и лицо святой.
В 1899 году Нестеров сделал Леле Праховой предложение. Ему было тридцать семь лет, он был импозантным, привлекательным мужчиной, и Леля ответила согласием. Затем помолвка расстроилась, впрочем, это не помешало им сохранить дружеские отношения…
Спустя некоторое время новой возлюбленной Михаила Нестерова стала учительница Юлия Урусман. Она была младше его на пятнадцать лет. Естественно, ее образ тоже отразился в творчестве художника: стала героиней картин «Думы», «За Волгой», «Родина Аксакова», «Воскрешение Лазаря». Позировала для росписей в Марфо-Мариинской обители, угадывается ее образ и в росписях Нестерова в Абастумани.
В этом союзе появились на свет дочь Вера и сын Федя, умерший при рождении в 1902 году. В том же году, едва оправившись от трагедии, Михаил Нестеров снова женился. На сей раз его избранницей стала Екатерина Васильева, «классная дама» из киевского института, где училась дочь Нестерова Ольга. Екатерина была на два года младше Юлии Урусман. И, соответственно, младше художника на целых семнадцать лет.
«Раз, недели три тому, я узнал, что ко мне собирается, просит разрешения посмотреть картину одна классная дама института, мною не виденная ранее, – молодая, красивая, любимица гр. Коновницыной и прочее. Я дал свое согласие. И вот теперь эта девушка страстно, до самозабвения полюбила меня – а я влюбился, как мальчишка, в нее. Она действительно прекрасна, высока, изящна, очень умна и по общим отзывам дивный, надежный, самоотверженный человек», – так описывал Нестеров в письме к другу свои отношения с Екатериной Васильевой.
Она стал верной спутницей и музой художника до самой его смерти – почти сорок нет. Наверное, на сей раз он нашел свой идеал. «Жена у плиты, варит, жарит, штопает разный хлам – я пишу-пишу», – писал он своему другу Александру Турыгину, впоследствии архивариусу Русского музея.
И, конечно же, она появлялась на работах писателя. Она позировала ему для иконы и росписей в Марфо-Мариинской обители. Именно с нее был «списан» образ Марии, прислушивающейся к словам Христа.

Семейство Нестеровых стало быстро прибавляться. Через год после свадьбы родилась дочь Наталья, в конце 1904 года еще одна дочь – Настенька (она умерла в младенческом возрасте), в 1907-м – сын Алексей. Забегая вперед: он стал специалистом по коневодству, увлекался рисованием, фотографией, писал стихи…
Детей Нестеров тоже запечатлел в своих полотнах. Алексей стал прообразом мальчика, увидевшего Христа, на картине «На Руси (Душа народа)». Замечательна картина «Девушка у пруда» 1923 года, на которой запечатлена Наталья.
«Портрет Натальи на воздухе… вышел, говорят, не хуже, чем в молодые годы, свежо, нарядно, – сообщал Нестеров Тырыгину. – Она сидит у пруда в серый день, в голубом платье типа «директория», в белой косынке на плечах и белой шляпе соответственного фасона. В целом получилось нечто вроде Шарлотты Корде!.. (Наташка сильно вытянулась и становится красивой, хотя, несмотря на почти двадцать лет, еще очень девчонка)».

В КРЫМУ У «РОБИНЗОНШИ»
После революции Нестеров остался в Советской России, хотя любимая его Святая Русь оказалась фактически «персоной нон грата». Со временем круг близких людей Нестерова сужался: кто-то покинул страну, кто-то был арестован… В 1929-м году был арестован первый муж его дочери Натальи – литературовед-пушкинист Михаил Дмитриевич Беляев. Ему грозил расстрел, и только благодаря хлопотам Нестерова зятю «смягчили» наказание – отправили в лагеря…
Кстати, в 1930 году Михаил Нестеров познакомился со скромным библиографом Фундаментальной библиотеки Академии наук Александрой Трескиной. Ей было сорок лет, ему уже под семьдесят. Нет, это был не роман, а крепкая дружба, невзирая на разницу лет. «Душа твоя такая мягкая, отзывчивая», – писал ей Нестеров в одном из своих писем.
Спустя многие годы, после того, как в 1972 году Александры Треской не стало, ее близкая подруга передали в Центральный госархив литературы и искусства почти две с половиной сотни писем Нестерова к Трескиной, датированные 1930-ми годами, самое позднее – 1941-м. «Дорогая моя», «Шурочка», «мой друг» – обращался Нестеров к Александре в этих письмах, рассказывал ей о творческих поисках, делился впечатлениями, переживаниями, вспоминал друзей и события юности.
В ноябре 1932 года Нестеров гостил в Бахчисарае у своей давней знакомой – художницы Ольги Павловны Шильцовой, которую он называл «Робинзоном». То же, как и с Александрой Трескиной: только дружба, никаких романтических чувств…
«Мой Робинзон продолжает неистовствовать, то копается в саду, то вдруг появится на крыше хижины и то и гляди взовьется к облакам… Третьего дня Робинзон (по вечерам) начал рисовать с меня портрет», – писал Нестеров Александре Трескиной.
…Тем временем тучи сгущались. В 1937 году был арестован муж дочери Ольги – Виктор Шретер, юрист, профессор Московского университета. Его обвинили в шпионаже и через год расстреляли. В 1938-м году арестовали и Ольгу, самому Нестерову пришлось несколько недель провести в тюрьме.
Конец 1930-х годов принес поворот советской политики в сторону государственного патриотизма: война была на пороге, власти пришлось вспоминать былых героев, чтобы поднять боевой дух народа. В 1941 году Нестеров даже получил Сталинскую премию за портрет академика Ивана Петровича Павлова, написанный, правда, еще в 1935 году. В том же году из лагеря выпустили Ольгу Михайловну, но загубленного там здоровья было уже не вернуть: она стала инвалидом.
В 1942 году, незадолго до смерти, Михаил Нестеров был награжден орденом Трудового Красного Знамени и стал заслуженным деятелем искусств РСФСР…
Дочь Ольги Михайловны Нестеровой, Ирина Шретер, стала художником-постановщиком, среди ее работ в кинематографе – фильмы «Девчата», «Гранатовый браслет», «Хозяин тайги», «Свой среди чужих, чужой среди своих».
Дочери Веры Михайловны добились успеха в науке. Младшая, Татьяна Ивановна Титова, работала в Институте физической химии РАН. Старшая, Мария Ивановна, ушла в медицину, стала профессором.

Сергей ЕВГЕНЬЕВ
Специально для «Вестей»