Листая старые страницы…

 С прошлым Гатчины и её окрестностей связано немало разного рода любопытных историй. Многие из них уже давно забыты, но некоторые сохранились в архиве краеведа Андрея Бурлакова и были найдены исследователем в старинных изданиях и документах, записаны со слов местных старожилов. Вот несколько таких коротких повествований.

Чужая слава

Эта история произошла в павловскую эпоху, когда в Гатчине трудился замечательный архитектор Николай Александрович Львов, автор Приоратского замка и ряда других знаменитых дворцово-парковых сооружений, в том числе живописных и причудливых руин, расположенных у плотины с каскадом на реке Колпанке, неподалёку от императорского Птичника. Публикуемый ниже рассказ был записан со слов дочери архитектора Е. Н. Львовой. Его текст впервые был помещён в историческом журнале «Русская старина» в 1880 году.

«Николай Александрович Львов, рождённый с необыкновенными дарованиями, имел ещё ко всему этому дар употреблять всякую ничтожную вещь в пользу и в украшение; однажды, гуляя с Обольяниновым (П. Х. Обольянинов – генерал-лейтенант, комендант города Гатчина. – А. Б. ) по Гатчине, он заметил ключ, из которого вытекал ручеёк самый прекрасный.

– Из этого, – сказал он Обольянинову, – можно сделать прелесть, так природа тут хороша.

– А что, – ответил Обольянинов, – берёшься, Николай Александрович, сделать что-нибудь прекрасное?

– Берусь, – сказал Н. А. Львов.

– Итак, – ответил Обольянинов, – сделаем сюрприз императору Павлу Петровичу. Я буду его в прогулках отвлекать от этого места, пока ты работать станешь.

На другой день Львов нарисовал план, принялся тотчас за работу: он представил, что быстрый ручей разрушил древний храм, которого останки, колонны и капители разметаны были по местам, а иные, вполовину разрушенные, ещё существовали. Кончил, наконец, Н. А. Львов работу, привозит Обольянинова её посмотреть; он в восхищении его целует,  благодарит.

– Еду сейчас за государем, – сказал он, – и привезу его сюда, а ты, Николай Александрович, спрячься за эти кусты, я тебя вызову.

И в самом деле, как раз это был час прогулки государя, он через некоторое время верхом со свитою своею приезжает, сходит с лошади, в восхищении хвалит всё. Обольянинов к нему подходит, говорит что-то на ухо; государь его обнимает, ещё больше благодарит, садится на лошадь и уезжает; а Львов так и остался за кустом и никогда не имел духа обличить Обольянинова перед государем».

Портрет Н.А. Львова. Художник Дмитрий Левицкий, 1780-е годы

В знаменитом «Кушелевском альбоме», хранящемся в Государственном музее-заповеднике «Гатчина», на одной из акварелей художника Г. С. Сергеева 1797 года со всей романтической прелестью представлен замысел Н. А. Львова, получивший название «Руина». Супруга Павла I императрица Мария Фёдоровна в письме фрейлине Е. И. Нелидовой 23 августа 1799 года сообщала: «Гатчина стала много красивее, часть около каскада сделалась очаровательной». В 1927 году главный хранитель Гатчинского дворца и парка В. К. Макаров в своей работе об архитекторе Н. А. Львове писал: «В настоящее время колонны «Руины» лежат полузасыпанные землёй, от лестницы на левом берегу Колпанки не осталось и следа». В настоящее время уже ничего не напоминает нам о замечательном творении Львова, известном среди местных старожилов под названием «Мост – руина». Давно почти полностью исчезли «античные» обломки и колонны у каскада, не сохранился и старый мост, соединяющий когда-то живописные берега реки Колпанки. Хотя, если внимательно приглядеться, несколько каменных обломков, всё же можно заметить около заросшей реки, среди буйной зелени травы и кустарника…

Дерзкий юноша

  Другой забавный случай относится к тому периоду, когда комендантом (управляющим) города Гатчины служил генерал-лейтенант Карл Фёдорович Багговут, а именно к концу шестидесятых годов XIX столетия. Он очень любил чистоту и порядок, и как полагалось настоящему немцу, был педантичен во всём. Однажды он, как обычно после обеда, совершая пешую прогулку по городу, осматривал гатчинские дома и улицы. А в это время мимо него по своим делам проходил воспитанник Сиротского института по фамилии Цыц. Проскакивая мимо городского начальника, этот юноша зазевался на молодых барышень и позабыл отдать Багговуту честь. Последний остановил его, стал распекать воспитанника за недостойное поведение и, напоследок, поинтересовался его фамилией.

– Цыц, – ответил с выражением юноша и, хихикнув, удалился.

Генерал-лейтенант был так обескуражен и счёл этот поступок за неслыханную дерзость, что пошёл жаловаться директору Сиротского института. Когда выяснились причины недоразумения, дело всё-таки замяли.

Спаситель государя

В конце ХIХ – начале ХХ века в Гатчине бытовал рассказ о спасённом во время медвежьей охоты императоре Александре II. Об этом в 1996 году мне рассказал местный старожил, потомок егерей, отставной полковник Сергей Андреевич Бабурин, 1908 года рождения.

А дело было так. Во время одной из охот за деревней Вырица группа егерей Императорской охоты гнала огромного медведя к «царскому месту», где находился государь. Заметив бегущего зверя, Александр II выстрелил и только ранил его. Свирепый медведь бросился на государя, однако стоявший рядом молодой егерь Николай Бабурин не растерялся и выскочил навстречу косолапому. Он «заткнул рукавицей пасть зверя и охотничьим кинжалом вспорол ему брюхо». Медведь был повален, а царь в знак особой благодарности приказал наградить своего спасителя, и пожаловал ему звание «государева руженосца». После смерти Бабурина в 1896 году его вдове Варваре Варламовне была назначена пожизненная пенсия в размере 100 рублей в год. Этой суммы хватало на безбедное воспитание шести сыновей и дочери егеря.

Несостоявшийся поцелуй…

Фрагмент воспоминаний, опубликованный ниже, принадлежит жительнице Ленинграда, уроженке Санкт-Петербурга Стефаниде Дмитриевне Рудневой, скончавшейся в 1990 году в возрасте 99,5 лет. В своём рассказе о гимназическом прошлом она упоминает поездку в Гатчинский дворец. Выпускница гимназии 1907 года, золотая медалистка Стефанида должна была получить из рук вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны медаль и поцеловать ей руку. Что из этого получилось, можно узнать из воспоминаний старой петербурженки.

«Моя гимназия на Бассейной улице (ныне улица Некрасова) обслуживала население улиц вокруг Знаменской площади (ныне площади Восстания) – Лиговку, Пушкинской, Знаменской площади и другие. Это были в большинстве мелкие и средние торговцы, чиновники, служащие, а рядом Лиговка – славилась уж очень низким уровнем населения. Достаточно сказать, что из 42 девочек моего класса только две (я в том числе) после окончания гимназии собирались продолжить образование.

Уровень учителей в смысле знаний был разный, но все они были глубоко безразличны к своему делу…Исключением, в последнем классе, был универсант Суворов, преподававший географию, может быть потому, что это был первый его опыт. Были среди преподавателей фигуры анекдотичные. Например, инспектор, пожилой, пузатый человек в мундире, который преподавал историю: он не признавал ничего, кроме крайне ретроградского учебника Илловайского, который заучивался наизусть. К моему счастью, я не попала в его класс – у меня был учитель помоложе и посовременней; он неплохо владел предметом, довольно много добавляя к учебнику Виинера, но ему совершенно не было дела до того, о чём он говорил. Анекдотична была «гигиеничка» – старая женщина с громким голосом, до смешного глупо и бессмысленно посвящавшая нас в тайны женской гигиены; она была грозой всей гимназии.

В классе было смертельно скучно; подружилась я ближе только с одной девочкой – Женей Осиповой. Она была как-то «вне класса», выделялась очень бедной одеждой и ни с кем не дружила. Я не вспомню, как это случилось, что я стала сближаться с ней. Я пересела за её парту, мы стали вместе проводить переменки. И вот меня отозвала в сторону наша «классная дама» (была ещё и такая должность) и сказала мне, что не следует дружить с Женей, так как «она может нехорошо на меня повлиять». При всей моей благовоспитанности и скромности, я вскипела и ответила: «А я не боюсь никаких влияний…». С Женей мы говорили о прочитанных книгах, о своих мечтах, о будущем. Она не рассказывала ничего о доме и семье, а я не спрашивала. После гимназии в вихре курсовой жизни я вскоре потеряла её из виду…

Мне навсегда запомнился день и час, когда я вышла из дверей гимназии после последнего экзамена на солнечную весеннюю улицу. Это был счастливый час! Передо мной раскрывалась «чудесная дорога сквозь… пёстрый сад», курсы, деятельность, жизнь…Позади оставались серые будни гимназии.

Надо ещё вспомнить один эпизод: через несколько дней после вручения нам свидетельства, нас – несколько человек медалистов (из обоих параллельных классов) – торжественно повезли в Гатчину на приём к старой царице-матери Марии Фёдоровне. Из её рук мы должны были получить медали. В строгом чудесном гатчинском дворце нас привели в большой зал и каждая из нас должна была подойти к этой маленькой и совершенно перекрашенной гримом женщине и, приняв её «дар», поцеловать ей руку.

Всю дорогу в поезде мои подруги язвили и дразнили меня – как это я буду «целовать ручку», ведь я слыла в классе «революционеркой». И вот, когда я подошла к царице, и она подала мне одной рукой медаль, а другую сунула мне для поцелуя, я совершенно инстинктивно отдернула вверх голову и поцелуй не состоялся. Слава Богу, никто, ни она, ни окружающие этого не заметили, а то мог бы случиться скандал…»

Голые безобразники и царица

В дореволюционный период в усадьбе «Мозино», в трёх верстах севернее Гатчины, находилась летняя дача воспитанников Сиротского института. Об одной пикантной истории, которая здесь произошла,  рассказывала в своих воспоминаниях Анна Ивановна Михайлова, 1905 года рождения, дочь владельца расположенной по соседству Мало-Веревской бумажной фабрики:

«В Мозино, перед деревней Романовка, до революции находилась дача Гатчинского Сиротского института, где отдыхали воспитанники этого заведения. Тогда это было красивое двухэтажное каменное здание, построенное в стиле классицизма. Но в 1912 году произошёл пожар и оно сгорело. Позже местные жители растащили его на кирпичи…

Помню забавный случай. Рядом с дачей, через реку Ижора, когда-то был построен добротный каменный мост, с которого в жаркую погоду любили прыгать в воду воспитанники. Здесь они рыбачили, здесь любили собираться вечерами. И однажды по этому мосту проезжала на автомобиле вдовствующая государыня Мария Фёдоровна, а в это время старшие мальчики пришли сюда голышом купаться и заняли весь мост. Увидев это безобразие, Мария Фёдоровна приказала построить на даче купальню, в стороне от дороги. И это было сделано всего за одну ночь».

Составитель Андрей БУРЛАКОВ, краевед,  Почётный гражданин Гатчинского района

На верхнем фото: «Руина» на реке Колпанка, рядом с императорским Птичником. Фотография 1890-х годов