Язык до тюрьмы доведет. Почему в России к слову относятся строже, чем к делу

Неумному блогеру отмерили пять лет за пост, где увидели призыв убивать детей силовиков. Первопричина необычна: византийский канон иконы привил нам особое влияние слова. Вплоть до рок-музыки.

Зайдите к главному казнокраду империи Сашке Меншикову в его покои на Университетской набережной Петербурга, и вы увидите, насколько примитивны портреты его дочерей на стенах. Их писали первые русские художники. А за сто лет до этого Караваджо уже сломал стереотипы библейских сюжетов, создав на холсте "Поцелуй Иуды" буквально в репортажной манере. Про Леонардо лучше вообще промолчать.

Долгое время искусство в России было не столько под запретом, сколько в консервативных тисках канонического видения православной иконы. Досталось нам это от Византии, а смысл был прост: лики святых - самодостаточны. Если и были революционеры, то Феофан Грек, тоже - из монастыря. А их новации заметны лишь специалистам. Поэтому окно в Европу пробили, но так как в окно выходить неудобно, то через него больше смотрели. А если и родилось изобразительное искусство в высшем смысле, то только при Николае Первом.

В это время стартует и русская литература. Это некий выход из ситуации. Будто по песенке из детского кинофильма "Айболит-66": "Нормальные герои всегда идут в обход". Перечислять перья от Пушкина до Бродского оскорбительно для читателя, но все же Россия дала миру два концептуальных и им признанных явления. Литература – это понятно, а авангардизм (легче так называть) двадцатых годов – во-вторых и, как это ни прискорбно, последних.

Но к слову относились трепетней за столетия до того: Лермонтова сослали на Кавказ за некорректную рифму про дочь императора, а Достоевский стоял с мешком на голове у столба на месте сегодняшнего Театра юных зрителей и ждал команды "пли!". Понятно, что резать языки начали еще при князьях. Тарковский в "Андрее Рублеве" показал, что делают с шутом, который насмешил народец нелестным по отношению к власти. Петр же Первый привел все это в юридический порядок. И пошло "слово и дело государево". Очень модный в советские годы писатель Валентин Пикуль сколотил нам представление об этом: купец дает взятку, чиновнику мало, он сбрасывает монеты на пол, а торговый человек кричит: "Ликом императрицы вверх упало – наступить хотел!" Кстати, ничем это от антисоветчины при Сталине, когда арестовывали за то, что газету с его портретом находили в нужнике, не отличается.

При том вожде родился тезис о социально близких уголовниках и социально далеких сословиях. Одни получали пять за грабежи, другие – десять за слова. В те времена язык, если можно так сказать, укусил сам себя, как змея за хвост. На Руси его отрезали, а при Сталине вошло в обиход выражение: "За что посадили? – За язык".

Тех, кто сегодня считается культурными кодами России – тоже стреляли пачками. У Ахматовой убили двух мужей, а сына держали в лагере. Чтобы знала.

В поствоенные, а потом в застойные годы социализма с человеческим лицом КГБ вел себя уже травоядно. Сажали десятками, а не миллионами. И то - за упорство в печатании самиздата, распространении Солженицына. Остальных считали в прямом, арифметическом смысле этого слова: часто рассказываешь политические анекдоты – попадаешь в картотеку. Автор лично видел эти картонки, где под фабулой и ФИО ставили эллипсовидную печать. Отсюда называли этот учет "яйцом". Отправляют тебя в загранкомандировку, а при проверке - "яиц" с перебором. Едет другой. Другой и джинсы оттуда тащит. По сравнению с прошлой традицией – цирк, да и только. А к концу 80-х вообще все загнулось. Будто лозунги февральской революции: "Долой монархию!", "Вся власть учредительному собранию!"

Так временно слово стало разболтанным. Это касается и субкультуры отечественного рока. И здесь слово важнее музыки. Виктор Цой абсолютно не умел играть на гитаре, а икона. Роллинги пели о чепухе, но на высочайшим музыкальном уровне.

Даже если посмотреть на журналистку времен первой и второй чеченских войн - оторопь берет от вольнодумства. Сегодня некоторые статьи напечатай, так не только "Здравствуй, Роскомнадзор", но и "Пламенный, процессуальный привет" прилетит в редакцию. А все виноват Интернет. Виртуальная реальность поглотила мир. И если тот же Роскомнадзор приведет репортеров в чувство, то в сетях каждый себе Гоголь. Разумеется, в их числе и навальнята, и анархисты всех мастей. Ведь так власть думает про тех, кто не думает, что она власть.

Вы уж извините, что заболтался первопричинами. Тогда об инфоповоде.

Во вторник, 3 сентября, Пресненский суд Москвы приговорил 30-летнего финансиста по профессии и блогера по духу Владислава Синицу к пяти годам колонии после поста в Twitter. Ведь на своей странице 31 июля он написал: "Посмотрят на милые счастливые семейные фото, изучат геолокацию, а дальше ребенок доблестного защитника правопорядка просто однажды не приходит из школы. Вместо ребенка по почте приходит компакт-диск со снафф-видео" (видео убийств – ред .). Что и перевели в уголовное дело по статье 282 УК - "возбуждение ненависти либо вражды".

Не будучи лично знакомым с опальным автором, не смею говорить ему - мол, ну ты и дурак. А то, что эти строчки, мягко говоря, глупы – несомненно. Вот только пять лет – это сильно. Аналогия, что при Сталине дали бы десть лет, не прибавляет оптимизма. Тогда уж можно сравнить и с вырыванием языка.

На агрессивный вопрос: "Ваше предложение, что с такими делать?" - есть предложение - штраф, а норма предусматривает его. Но других судей у нас нет. Пока нет или в перспективе будем радоваться пятеркам – покажет отношение Кремля к слову.

Евгений Вышенков,
47news