В этот день приспускаются флаги...

22 июня, в день 78-й годовщины начала Великой Отечественной войны на площадях городов Ленинградской области зажгут свечи. Ленинградцы присоединятся к всероссийской акции «Свеча памяти», посвященной Дню памяти и скорби.

СЕСТРА ПЕЧАЛИ

«Война – сестра печали», – сказано в одноименной повести ленинградского писателя Вадима Шефнера. Начало любой войны – трагедия, ведь даже маленькая война несет гибель людей, разрушение человеческих жилищ, уничтожение результатов мирного труда. Но не слишком ли мягким кажется слово «печаль», когда речь идет о мировой катастрофе, унесшей жизни десятков миллионов людей?

В истории России немало страниц одновременно и страшных, и героических: Батыево нашествие, Смутное время, вторжение Наполеона. Но самая разрушительная, самая жестокая война, затмившая собой все прежние трагические события, началась летом 1941 года. Точное количество погибших в этой войне не известно до сих пор. Наиболее часто называемая сегодня цифра – 27 миллионов. Есть и другие цифры. По некоторым оценкам общая убыль населения СССР с июня 1941 по июнь 1945 составила более 40 миллионов человек.

В преддверии Дня Победы в Интернете появлялись комментарии, суть которых сводится к следующему: не слишком ли мы ликуем, не лучше ли отмечать 9 мая в скорби по миллионам погибших? Нам настоятельно рекомендуют переформатировать День Победы в день траура. «Чему тут радоваться?» –  вопрошают нас. Благоразумнее всего оставлять этот странный вопрос без ответа. Ибо всерьез задаваться им может только человек, не имеющий ни малейшего представления о Второй мировой войне. С подобными инициативами могут выступать лишь те, кто не представляет себе, от какой колоссальной беды спасли наши солдаты свою страну, свой народ, а по большому историческому счету – весь цивилизованный мир.

Спасибо за «добрый» совет, но мы сами разберемся, когда нам радоваться, а когда скорбеть. День Победы для нас – это день радости. Наши деды и прадеды эту радость заслужили – кровью и потом. В праздничном майском салюте мы слышим отзвуки канонады, гремевшей на подступах к Берлину. Но мы всегда помним, как долог и труден был путь к столице «тысячелетнего» Рейха. Мы знаем, каким страшным было начало той войны, какие жертвы были принесены. Поэтому мы говорим: успокойтесь, господа советчики! Есть в нашем календаре и день скорби. Этот день – 22 июня.

РОКОВОЕ СЛОВО «ДОРТМУНД»

21 июня 1941 года, в 13 часов по берлинскому времени немецкие войска, сосредоточенные у западных границ СССР, получили особый сигнал – кодовое слово «Дортмунд». Это значило, что наступление начнется ранним утром следующего дня. Каким оно было, то роковое утро? Обычное воскресное утро в разгаре лета, еще почти ночь – так рано, что петухи еще не запели, и солнечные лучи  не успели осветить приграничные города и деревни. И вот – первые снаряды, первые бомбы коснулись земли, крыш домов, в которых мирно спали люди.

В свое время много писали о неготовности СССР к войне. Но по численности и вооружению Красная Армия во многом превосходила вооруженные силы Германии.  В чем же дело? Как объяснить отступление и колоссальные потери начального периода войны? Немало говорилось о внезапности нападения. Однако никакой внезапности не было: разведывательная информация о готовящемся вторжении поступала в Кремль постоянно. Сведения, передаваемые разведчиками, подкреплялись показаниями немцев-перебежчиков. Почему же страна оказалась застигнутой врасплох?

Сталин панически боялся провокаций со стороны Великобритании, стремившейся втянуть СССР в войну против Гитлера. Он верил в нерушимость договора о ненападении 1939 года и всячески старался избежать напряженности на советско-германской границе. Стремясь продемонстрировать миролюбие, вождь пролетарского государства старался уничтожить даже намек на поддержание боевой готовности у западных границ. Отсюда – железобетонный принцип «не поддаваться на провокации». Отсюда – все те нелепости, которые были совершены накануне и в начале войны и стоили нам огромных потерь – как людских, так и материальных. Пылающие самолеты, уничтоженные прямо на аэродромах, искореженные танки и автомашины вдоль дорог, по которым движутся бесконечные колонны пленных – типичная картина первых дней войны.

Вечером 22 июня начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Франца Гальдер записал в своем дневнике: «Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью. Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолёты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать… Командование ВВС сообщило, что за сегодняшний день уничтожено 850 самолётов противника, в том числе целые эскадрильи бомбардировщиков, которые, поднявшись в воздух без прикрытия истребителей, были атакованы нашими истребителями и уничтожены

Сталин упорно отказывался верить в реальность войны. «Около пяти утра мы вошли в кабинет Сталина «Немцы бомбят наши города и села». «Если нужно организовать провокацию, – ответил Сталин, – немецкие генералы бомбят и свои города. Гитлер наверняка не знает об этом. Звоните в германское правительство». Это – из воспоминаний маршала Жукова.

Не только Сталин – многие не могли поверить в то, что Германия нарушила договор. У многих сохранялась наивная уверенность, что германская армия, состоящая из рабочих и крестьян, не станет воевать против первого в мире пролетарского государства, что немецкие солдаты немедленно поднимут восстание против собственного начальства… Честь и хвала командирам, которые на свой страх и риск игнорировали приказы сверху и приводили свои части в боевую готовность. Однако общую картину разгрома это изменить не могло.

«РУССКИЕ ОЖЕСТОЧЕННО СОПРОТИВЛЯЮТСЯ»

Но 22 июня – это не только скорбь о погибших, это и гордость за тех, кто принял удар и не дрогнул, кто упорно сражался в окружении, прорывался к своим. После победных кампаний, блестяще проведенных вермахтом в Европе, окрыленный успехами завоеватель сполна ощутил разницу между войной на западе и войной на востоке. Нигде вермахт не сталкивался с таким ожесточенным сопротивлением, как в России. Нигде германская армия не несла таких потерь, как на советской территории.

«Русские ожесточенно сопротивляются», –  сообщается в донесении штаба 45-й немецкой дивизии 22 июня 1941 года о боях на территории Брестской крепости. Несмотря на общую дезорганизацию, усугубленную отсутствием связи, по всему огромному фронту началось упорное сопротивление. Местами советские войска переходили в контрнаступление.

Первыми приняли удар вермахта пограничники. Всего лишь 20 минут выделяло германское командование своим передовым отрядам для уничтожения пограничных застав, но бои длились часами, сутками, а порой и неделями. Никто из гитлеровских стратегов не думал, что на горстки людей, вооруженных лишь стрелковым оружием, придется бросать танки и авиацию. Из 485 атакованных погранзастав ни одна не отошла без приказа. 45 застав продержались до двух месяцев. Подавляющее большинство «зеленых фуражек» погибло. Они с нетерпением ждали, но так и не дождались подкрепления – фронт неудержимо откатывался на восток.

Несмотря на бесстрашие принявших бой пограничников и воинов Красной армии, наступление немцев и их союзников шло высокими темпами, в соответствии с планом «Барбаросса». Но наиболее реалистично мыслящие немецкие военные уже начинали сомневаться в перспективах блицкрига. А самые проницательные понимали: Германия ввязалась в войну, из которой уже не выйдет победителем.

Примечательно, что в зарубежных учебниках истории 22 июня 1941 года упоминается лишь как один из эпизодов Второй мировой войны. Между тем, начало конца «Тысячелетнего Рейха» было положено именно в этот день. История не знает сослагательного наклонения, но если бы Гитлер не напал на СССР, судьба Европы и всего мира, скорее всего, была бы совершенно иной. Крах гитлеровской Германии был предопределен тогда, когда в германские войска поступил сигнал «Дортмунд».

ЗА ЛУЖСКИМ РУБЕЖОМ

Насколько масштабными и ожесточенными были те бои, можно судить по невероятному количеству ржавого железа и солдатских останков, поныне ежегодно извлекаемых их российской земли поисковыми отрядами. Бесчисленное множество свидетельств тех страшных лет из года в год отдает и подзолистая ленинградская почва. Здесь, на берегах Луги и Волхова, Невы и Свири летом 1941 года разворачивалось самое длительное сражение Второй мировой войны – битва за Ленинград.

Знакомство с ленинградской землей для солдат вермахта началось с Лужского оборонительного рубежа – системы защитных сооружений, тянувшихся от Нарвского залива до озера Ильмень. Несмотря на то, что работы по созданию рубежа завершены не были, упорная оборона советских войск на месяц задержала наступление врага на Ленинград.

Три долгих года на огромных по европейским меркам просторах Ленинградской области кипели сражения. 900 дней и ночей воины Ленинградского и Волховского фронтов сдерживали врага на подступах к городу. Вечная память павшим защитникам Ораниенбаумского плацдарма, «Невского пятачка», участникам легендарной «Дороги жизни». Луга, Волхов, Тихвин, Гатчина, Выборг – длинен список ленинградских городов и сел, покрытых воинской славой.

Не только бойцов регулярной армии, ополченцев и партизан, погибших в боях с войсками агрессора, но и мирных жителей, убитых оккупантами, поминаем мы, говоря о той войне. Нельзя предать забвению историю Русской Хатыни – деревни Большое Заречье и еще многих деревень, уничтоженных карателями. Нельзя забывать о концентрационных лагерях, созданных под Ленинградом, в том числе лагерях детских. Для ленинградской земли, пережившей несколько лет военного кошмара, 22 июня – дата особенно трагическая.

ПИЛИ БЫ БАВАРСКОЕ?

Запредельным цинизмом веет от ставшей интернет-мемом фразы: «Сдались бы в 41-м, пили бы сейчас баварское». Неблагодарное дело пускаться в споры с провокаторами, лучше предоставим слово представителям Третьего Рейха. Например, Генриху Гиммлеру – вот хотя бы этот фрагмент его знаменитой официальной речи, произнесенной рейхсфюрером СС 4 октября 1943 года в Познани: «Если десять тысяч русских баб упадут от изнеможения во время рытья противотанковых рвов, то это будет интересовать меня лишь в той мере, в какой будет готов этот противотанковый ров для Германии». А вот еще один гиммлеровский перл: «Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского или чеха… Живут ли другие народы в довольстве или они подыхают с голоду, интересует меня лишь постольку, поскольку они нужны нам как рабы для нашей культуры; в ином смысле это меня не интересует». В этих словах – квинтэссенция национальной политики гитлеровской Германии: «неполноценные народы» (а это почти все народы, населявшие СССР) должны быть или уничтожены или превращены в рабов.

В этих словах – проявление национал-социалистической морали в сочетании с истинно немецкой добросовестностью. Интересно, что себя нацисты считали чуть ли не гуманистами. Но никакие принципы гуманизма не должны были применяться по отношению к славянам, евреям, цыганам и иным этносам, не заслуживавшим звания полноценных народов. На этом постулате был основан печально знаменитый план «Ост», предусматривавший принудительное выселение до 85 % населения оккупированных областей СССР и размещение его за Уралом, на Северном Кавказе и в Южной Америке. «Россию следует полностью уничтожить, Москву, Ленинград стереть с лица земли, а их названия и упоминания вычеркнуть из географии и истории», – сказал однажды Гитлер во время одной из застольных бесед. Посему вместо «баварского» немногочисленные потомки побежденных сегодня пили бы лишь горькую воду рабства. И неужели еще есть необходимость кому-то объяснять, почему День Победы для нас – великий и радостный праздник?

Владимир Молчанов

Фото из открытых источников